Новостные ленты последних недель то и дело пестрят заголовками о мирных переговорах. И это отнюдь не аффирмации уставших и рассерженных людей, а реальный и намеченный вектор движения политики одних государств, к сожалению, наперекор другим.
Даже президент России Владимир Путин, выступая на ВЭФ-2023, говорит, что Россия открыта к переговорам, но вот беда - в самой Украине до сих пор действует закон, запрещающий идти на мировую с врагом. Разговоры о перемирии идут и на Западе. Это, кстати, слова госсекретаря Энтони Блинкена, заявившего о готовности Киева к переговорам, комментировал российский лидер. Но пока разговоры о перемирии только идут, маховик войны набирает обороты…
Да и нужен нам мир, а не перемирие. Представьте, если бы сегодня вечером лидер выступил бы по ТВ и объявил о завершении СВО. Наверное, россияне, которых прямо не затронул конфликт выдохнули после слов президента и даже, может, сказали бы: «наконец-то». Но женщины, сыновья и мужья которых больше никогда не вернутся домой - смогли бы они смириться с утратой?
Сложно поставить себя на их место. Но русским не свойственно взращивать злобу и вершить месть - таков уж наш менталитет. Ведь даже с послевоенной Германией мы смогли найти общий язык. Представьте, если бы Советский Союз сделал с побежденными немцами, то же, что они делали на Восточном фронте четыре года назад?
Но смогут ли пойти на мировую на той стороне?
Сегодня в украинских детях, потерявших отцов на фронте, воспитывается глубокое чувство ненависти к русским. Их учат считать нас не просто врагами, а «недочеловеками». Этот процесс начался не вчера, и даже не год назад. Такой политики киевские власти придерживались давно, методично взращивая карателей. Исторические параллели напрашиваются сами собой.
Расчеловечивание
Самым ярким примером политики дегуманизации была гитлеровская Германия. Идеологи нацизма, провозгласившие себя «арийской нацией господ» ввели понятие «унтерменшней» - низших рас, которые должны были работать на хозяев или умереть. По логике нацистов, не все народы имели право называть себя людьми - «биологические существа», обладающие лишь «подобием мозга», по уровню своего развития стоящие не выше животных.
В начале войны один из наиболее известных идеологов расовой теории Генрих Гиммлер давал напутствие «эсэсовцам», ждущим отправки на Восточный фронт. Война велась не просто между Германией и СССР, сказал он, это было борьбой рас и идеологий:
- На одной стороне стоит национал-социализм <…> мир, каким мы его хотим видеть: прекрасный, упорядоченный, справедливый в социальном отношении <…> На другой стороне стоит 180-миллионный народ, смесь рас и народов, чьи имена непроизносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать, - это расстреливать без всякой жалости и милосердия.
Теперь сравните слова, некогда произнесенные нацистским преступником, с высказываниями мэра украинского города Днепра Борисом Филатовым. В соцсетях он написал, что у украинцев есть «полное моральное право, спокойно и с совершенно незамутнённым разумом, убивать этих нелюдей [русских] уже по всему миру, неограниченное количество времени и в максимально больших количествах».
Это не единичный случай. В качестве еще одного примера приведу позицию экс-посла Украины в Казахстане Петра Врублевского: «Чем больше мы убьем русских сейчас, тем меньше придется убивать нашим детям».
Многие бросились защищать украинских неонацистов, оправдывая высказывания всплеском эмоций, аффектом. Но ведь и такие случаи в среде киевских политиков не единичны. И если в очередной раз вы спросите, почему Путин начал спецоперацию, вспомните эти высказывания.
Культ ненависти
В домайдановские времена средний русский человек по умолчанию не испытывал никаких негативных чувств к Украине и ее жителям. Более того, в российской действительности существовала формула уравнивающая белоруссов, украинцев и русских - без всяких «мало», «велико» и прочих масштабирований. В мечтах триединый народ мог существовать не просто как союзные государства, а даже как Конфедерация - отдельный политический блок, с развитой экономикой и ресурсной базой. С таким Славянским союзом пришлось считаться бы другим государствам, и отпала бы всякая нужда заглядываться на Запад или Восток.
Но Украина, вернее ее власти, выбрали другой путь, как выяснится позже, провальный. При всем многообразии выдающихся личностей статус «национального героя» присудили террористу и коллаборационисту Степану Бандере. Факельные шествия, нацистская символика - этот ренессанс ультраправого, радикального движения отвернул многих граждан от политики Киева. Да и в принципе страна, где культ ненависти к соседу стал чуть ли не национальной идеей, не могла нормально развиваться.
Теперь культура Украины, чем бы не закончился конфликт, будет строиться исключительно на неприязни к России. Для страны это тупик. Демонтированных Пушкина и Гоголя не заменят памятники художников, писателей и поэтов, ученых и изобретателей. Если монументы и будут устанавливать, то, вероятнее всего, объектом для «гордости» будут мерзавцы-палачи, которыми сегодня так стремительно наполняется пантеон «Незалежной».
Россия и Украина не смогут договориться о мире. Заглохнут пушки, по обоюдному соглашению установят пограничные столбы. Взаимное недоверие, наверняка, сохранится на долгие годы - невозможно поворачиваться спиной к людям, которые еще вчера могли выстрелить в нее. Но смогут ли украинцы принять то, что теперь делать этого нельзя..?
Хорошо, если Украина и в первую очередь ее жители поймут, насколько разрушительной была политика их властей. И плохо, если он позволят ненависти завладеть собой. Вновь разогревшаяся война окажется фатальной и для страны, и для ее прекрасной культуры, и для многомиллионного народа. Россия этого не желает, но в этом мире действует закон: стреляешь вторым - умираешь первым.
