Со дня мятежа на БПК «Сторожевой» прошло полвека
В ноябре 1975 года замполит Валерий Саблин попытался привести корабль к Ленинграду для политического обращения.
Пятьдесят лет назад, в ночь с 8 на 9 ноября 1975 года, Балтийский флот СССР оказался в состоянии тревоги — сторожевой корабль «Сторожевой» самовольно снялся с якоря в Риге и взял курс на Ленинград. За штурвалом стоял не командир, а его заместитель по политчасти капитан 3-го ранга Валерий Саблин. Он объявил, что идёт «звать народ на восстание против застоя» и потребовал дать экипажу слово на телевидении.
В тот вечер Саблин обманом изолировал командира корабля Анатолия Потульного, собрал офицеров и мичманов и заявил, что берёт командование на себя. Он говорил о деградации власти, коррупции и потере идеалов социализма. «Власти врут и воруют, в стране нет ни демократии, ни справедливости. Мы обязаны поднять голос правды», — говорил Саблин.
Поддержали его далеко не все: часть офицеров и старшин заперли под стражу, остальным замполит велел готовиться к походу. Когда корабль снялся с якоря, Саблин отправил в Москву радиограмму.
— Говорит большой противолодочный корабль «Сторожевой». Наше выступление не есть предательство Родины, а чисто политическое, прогрессивное выступление. И предателями Родины будут те, кто пытается нам помешать, — говорилось в сообщении.
В штабе Балтийского флота решили, что корабль направляется не к Ленинграду, а в сторону Швеции. В воздух подняли бомбардировщики. После нескольких безуспешных попыток опознать цель один из самолётов нанёс удар по «Сторожевому» — бомба попала в корму. Повреждённый корабль повернул обратно, а командир, освобождённый экипажем, лично задержал Саблина, выстрелив ему в ногу. К 10:30 мятеж был полностью подавлен.
Следствие длилось несколько месяцев. Саблин вины не отрицал и просил не наказывать матросов, подчёркивая, что действовал один. В 1976 году его приговорили к расстрелу.
— Дорогой сынок Миша! Я временно расстаюсь с вами, чтобы свой долг перед Родиной выполнить. Не скучай и помогай маме… Прочитай рассказ Горького о Данко. Вот и я решил «рвануть себе грудь и достать сердце», — написал Саблин в последнем письме сыну.
Командир Потульный впоследствии признавался, что понимал Саблина как человека, но не мог оправдать его как офицера: мятеж, по его словам, был обречён с самого начала.
Историки считают Саблина одним из последних идеалистов советской эпохи — офицером, который искренне верил, что способен «вернуть страну на путь Ленина». Но в ноябре 1975 года его личная революция закончилась трагедией, оставшись символом утопического романтизма в позднесоветское время.